Пока без рогов
пол мираМонетка подлетела вверх, блеснула рыжим боком в свете факела и упала на ладонь.
- Орел. Пойдем направо.
- Может, разделимся? – спросил один из охотников. Он был еще совсем неоперившимся юнцом, полным жажды победы. Его почти не было видно в отсветах факела, которые казались более живыми, чем темные тени людей.
- Нет. Направо. – Это сказал самый старший из охотников. Седина покрыла его волосы и усы ледяной изморосью, пара шрамов пересекала лицо. Но его мудрость ставила его выше остальных. Еще бы, столько лет, прожитых в полуденных лесах…
Монетка сегодня была не на моей стороне. Она подсказала охотникам правильный путь. А мне, жертве, верную смерть.
Правый проход оканчивался тупиком, где я несколько месяцев назад и основался. Натаскал соломы, приспособил стол, свечку, какие – то предметы быта.
Все – крахом.
С тех самых пор как треснул мир – все крахом.
Я, до этого тихо сидевший в самом темном углу своей норы, встал на четвереньки и перекинулся в волка.
Да, оборотень, и что? Безумие побеждало меня лишь раз в месяц, и то я научился себя контролировать. Достаточно было просто развести небольшой костерок у входа в пещеру, и зверь будет смирно сидеть внутри.
Я постоял немного, свыкаясь с изменившимся восприятием и, когда охотники подошли уже совсем близко, зарычал.
- Оборотень! Он там!
- Мама!
- Выставить копья! Не паниковать! – Зычно прозвучал голос старшего.
Скольких я смогу положить, прежде чем меня насадят на колья? Одного? Двух? Кого? Юнцов жалко. Хотя они же тоже оперятся когда-нибудь и пойдут разорять чьи-то гнезда. Значит, буду целиться в старшего.
Я прекрасно знал его. Знал многих, кого он убил. В детстве играл с его сыном. Жили по соседству.
А потом мир треснул и понеслось. Странные изменения, страх, непонимания.
Первыми подверглись изменениям дети – например я, его сын. И оборотни – это не худший вариант. Старики начали молодеть, как до этого старели. Покойники пришли попить чаю.
А еще… Мир треснул на две части. И в той, второй помимо всего осталась ночь. А у нас – день.
Все время. Солнце стало делать круг по небу, с утра светя на востоке, днем – на юге, вечером – на западе, а ночью – на севере.
С этим очень сложно жить. Особенно если ты вдруг стал оборотнем и не можешь знать, когда следующее «полнолуние». После пары безумных ночей пришлось научиться высчитывать лунный календарь.
Охотники медленно приближались. Встали в ряд от стены до стены – не выбраться. Старик – в центре. Наставили частокол копий. Жить хотелось.
Я рычал. Рычание возникало где-то в груди, росло в горле и волнами выходило наружу, отражаясь от стен. Я хотел, чтобы им тоже было страшно так, как было страшно мне.
Воздух между нами разошелся с треском, с каким обычно рвется льняная ткань, громко. И так неожиданно, что все подскочили. Края немного завернулись, а внутри было белым бело.
Неожиданно откуда-то из этого белого разреза появилось странное существо и, не обращая внимания ни на меня, ни на охотников, начало прокалывать дырки в пространстве.
Существо напоминало ящера, имело длинный хвост, чешую, и бивни. По позвоночнику росла ярко синяя шерсть, а лапы заканчивались шестипалой ладонью.
Оно собирало ткань мира в складки, отчего пещера шла рябью и неожиданно уплощалась, и прокалывало его огромной, метровой иглой. Прокалывалось с видимым трудом. Охотники по ту стороны разреза казались карикатурами.
- Простите, а что вы делаете? – осторожно спросил я.
- Не видно разве, сшиваю.
- Как?
Тут существо посмотрело на меня. У него были невероятно огромные глаза ярко – зеленого цвета. Вообще, казалось, что он весь переполнен цветами и красками.
- О! Юный оборотень! Слышал, что, когда ваш мир разорвался, пришло несколько других рас, но не знал, что все так любопытно.
- Простите?
- Ну, разговариваешь в волчьем обличии, и разум не теряешь, и вообще сейчас не полнолуние.
- У нас и ночи то нет.
- Да, знаю. Ночь осталась в другой половине мира.
- Так, что вы делаете?
- Сшиваю. – Ящер улыбнулся, рассматривая мою потерянную морду. – Миры ваши сшиваю обратно.
- И много осталось?
- Да, достаточно. Миры сшивать вообще довольно долго и трудоемко. К тому же мы не сразу ваш разрыв заметили.
- А можно… Можно посмотреть ту, другую половинку нашего мира?
Ящер посерьезнел, взглянул на шумящих охотников.
- Эти по твою душу пришли?
- Да.
- Ясно. Мне говорили, что не ровно мир порвался. Значит, правда. В вашей половине больше зла осталось. Проходи. Когда зайдешь, сразу другой разрез увидишь.
- Спасибо! – ответил я и прыгнул в белое – белое. Как можно скорее, пока этот странный ящер не передумал.
Внутри оказалось еще много таких же ящеров и разрезов.
Некоторые ящеры огромным ножом резали ткань мира. Другие тянули друг к другу края разрезов, третьи сшивали. Совсем рядом со мной находилось еще один разрез, от которого к моему тянулись толстые нитки.
Я вошел туда.
Ночь.
Небо было усыпано звездами.
Звездами моего старого мира. Я уже почти забыл, как выглядит ночное небо. Я уже почти забыл, как выглядит ночь. Все темно и тихо. Дует теплый ветер, пускает волны по травному полю, на котором я оказался. Где-то вдалеке виднеются громады деревьев. Они мерцают в темноте, добавляя света в эту половину мира.
Мне всегда было страшно за эту часть нашего мира. Ну как, как жить без солнца? А оказывается, тут было намного легче, чем там. Воздух пах свежестью. Каждая травинка излучала свой, собственный тусклый цвет. И все поле от этого переливалось разными цветами.
Я очень долго сидел и вдыхал ночной воздух.
Наконец, оглянулся на белый разрез, встал на ноги, встряхнулся и побежал, куда глаза глядят.
А глядели они на край поля, где было света больше, чем в других местах. Может, деревня?
Да, действительно.
Дома были деревянные, Перед входом каждого дома мягко светился большой шар. Чего? Не знаю.
Но самое удивительное, что в деревне не спали. Слышался детский смех, разговаривали жители, где-то переругивались муж с женой.
Хотя, почему это удивительно. У них же постоянно ночь. Интересно, а как они узнают про смену суток? Мы-то ориентировались по солнцу. А луна намного более непостоянна.
Я несколько раз обошел вокруг деревни, но входить в нее боялся. А как отреагируют местные жители на такое чудо-юдо, как я? И обратно оборотиться не могу – одежды нет.
Наконец, я выбрал наблюдательный пункт, уселся там и стал наблюдать за деревенской жизнью. Надеясь, возможно, что решение, что мне делать, придет само собой.
Я даже не знал, есть ли здесь оборотни. Я даже не знал, есть ли тут измененные. Может, на их половине все пошло совсем по-другому? Может, у них изменилась только природа, а люди остались людьми? Я ничего не знал. Вообще ничего.
Тихий шелест привлек мое внимание слишком поздно. Я не успел даже отпрыгнуть, когда на меня… рядом со мной с неба упало нечто.
Нечто… оказалось девушкой. С… крыльями?
- Привет! – Сказала она мне. – Ты кто? Ты чей? Я за тобой наблюдаю уже несколько часов. Не опасен? – Она аккуратно протянула руку и почесала мне за ухом.
Ее руки были странно удлинены, но это не казалось уродливым. И из рук росли перья. Белоснежные, полупрозрачные, мерцающие. Каждое перышко нежно светилось в темноте.
- Не опасен. – Ответил я.
- Ой! Новый вид? Говорящий волк? Как здорово! У нас таких еще не встречали! – улыбнулась мне девушка. Я замотал головой:
- Человек я.
- Человек?? Издалека пришел? У нас в окрестностях нет таких, которые в волков превращаться умеют.
Ее волосы свободно лежали растрепанными на плечах, чуть сияя на кончиках и привлекая внимание. У нас, в дне, женщины всегда ходили с закрытыми волосами – простоволосой ходить было неприлично. И я уже не помню, до разрыва была эта традиция, или образовалась уже после него. Она сидела, обхватив руками колени, и казалось, что ее обнимает огромная птица. Перья спускались до самой земли, шевелясь в такт ветру и ее дыханию.
- Издалека. А у вас как умеют?
- У нас в основном крылатые живут. – Улыбнулась девушка. - Правда, женщины. Мужчины бескрылы, зато создают свет.
Интересно. Одним из дневных изменений было умение создавать тьму.
- А крылья всегда такие? – спросил я, кивнув на ее руки.
- Нет, конечно! – Засмеялась девушка. – Их убрать можно. Смотри.
Девушка напрягла руки, и они начали медленно уменьшаться, возвращаясь к нормальным, человеческим размерам. А перья разлетелись в разные стороны и медленно истаяли в воздухе.
- И все! Превращайся в человека, пойдем в деревню, знакомиться!
- Я… не могу, - смутился я. – У меня нет одежды.
- Тогда так пойдем. – Девушка поднялась на ноги. – Лишняя одежка – не день, найдется.
У нас говорили с точностью наоборот. Не ночь, найдется. Я встал, встряхнулся, и пошел за девушкой.
- А как тебя зовут? – Спросил.
- Романа. Можешь звать Ромой. – Улыбнулась она.
- А я – Вернен. Вер.
- Приятно познакомиться, Вер.
- Взаимно, Рома.
Свет деревни становился все ближе, и мне уже совсем не было страшно. Откуда-то пришло знание, что все будет хорошо. Может, проснулось звериное чутье? У меня его никогда не было.
Девушка шагала легко, как будто у нее были еще одни крылья, невидимые. И ее не пугали ни присутствие чужака, ни длина моих зубов.
Меня так же встретили в деревне. Открыто, без злобы. Как будто к ним каждый день приходили оборотни.
Дали одежду, усадили за стол. Научили жить в ночных лесах, видеть свет в безлунной темноте.
Удивительно, как мало злобы было в этих людях! Настолько же мало, насколько много было ее в людях дневной половины. Я наслаждался радушием, добротой, которой не видел с тех самых пор, как появился волк внутри меня. Я старался стать таким же, как эти люди. Не знаю, получилось ли.
Мое призвание – охота. Я умею выслеживать дичь лучше всякой собаки. Именно этим я и занялся. Охотился в ночи, приносил еду в деревню. Чтобы дальше продолжали крылатые девушки носиться в небе, а юноши учиться создавать огромные светящиеся сферы. Чтобы им не надо было знать, что такое смерть.
А потом, спустя много лет, когда моя жизнь там уже мне самому казалась лишь сном, однажды вечером взошло солнце.
- Орел. Пойдем направо.
- Может, разделимся? – спросил один из охотников. Он был еще совсем неоперившимся юнцом, полным жажды победы. Его почти не было видно в отсветах факела, которые казались более живыми, чем темные тени людей.
- Нет. Направо. – Это сказал самый старший из охотников. Седина покрыла его волосы и усы ледяной изморосью, пара шрамов пересекала лицо. Но его мудрость ставила его выше остальных. Еще бы, столько лет, прожитых в полуденных лесах…
Монетка сегодня была не на моей стороне. Она подсказала охотникам правильный путь. А мне, жертве, верную смерть.
Правый проход оканчивался тупиком, где я несколько месяцев назад и основался. Натаскал соломы, приспособил стол, свечку, какие – то предметы быта.
Все – крахом.
С тех самых пор как треснул мир – все крахом.
Я, до этого тихо сидевший в самом темном углу своей норы, встал на четвереньки и перекинулся в волка.
Да, оборотень, и что? Безумие побеждало меня лишь раз в месяц, и то я научился себя контролировать. Достаточно было просто развести небольшой костерок у входа в пещеру, и зверь будет смирно сидеть внутри.
Я постоял немного, свыкаясь с изменившимся восприятием и, когда охотники подошли уже совсем близко, зарычал.
- Оборотень! Он там!
- Мама!
- Выставить копья! Не паниковать! – Зычно прозвучал голос старшего.
Скольких я смогу положить, прежде чем меня насадят на колья? Одного? Двух? Кого? Юнцов жалко. Хотя они же тоже оперятся когда-нибудь и пойдут разорять чьи-то гнезда. Значит, буду целиться в старшего.
Я прекрасно знал его. Знал многих, кого он убил. В детстве играл с его сыном. Жили по соседству.
А потом мир треснул и понеслось. Странные изменения, страх, непонимания.
Первыми подверглись изменениям дети – например я, его сын. И оборотни – это не худший вариант. Старики начали молодеть, как до этого старели. Покойники пришли попить чаю.
А еще… Мир треснул на две части. И в той, второй помимо всего осталась ночь. А у нас – день.
Все время. Солнце стало делать круг по небу, с утра светя на востоке, днем – на юге, вечером – на западе, а ночью – на севере.
С этим очень сложно жить. Особенно если ты вдруг стал оборотнем и не можешь знать, когда следующее «полнолуние». После пары безумных ночей пришлось научиться высчитывать лунный календарь.
Охотники медленно приближались. Встали в ряд от стены до стены – не выбраться. Старик – в центре. Наставили частокол копий. Жить хотелось.
Я рычал. Рычание возникало где-то в груди, росло в горле и волнами выходило наружу, отражаясь от стен. Я хотел, чтобы им тоже было страшно так, как было страшно мне.
Воздух между нами разошелся с треском, с каким обычно рвется льняная ткань, громко. И так неожиданно, что все подскочили. Края немного завернулись, а внутри было белым бело.
Неожиданно откуда-то из этого белого разреза появилось странное существо и, не обращая внимания ни на меня, ни на охотников, начало прокалывать дырки в пространстве.
Существо напоминало ящера, имело длинный хвост, чешую, и бивни. По позвоночнику росла ярко синяя шерсть, а лапы заканчивались шестипалой ладонью.
Оно собирало ткань мира в складки, отчего пещера шла рябью и неожиданно уплощалась, и прокалывало его огромной, метровой иглой. Прокалывалось с видимым трудом. Охотники по ту стороны разреза казались карикатурами.
- Простите, а что вы делаете? – осторожно спросил я.
- Не видно разве, сшиваю.
- Как?
Тут существо посмотрело на меня. У него были невероятно огромные глаза ярко – зеленого цвета. Вообще, казалось, что он весь переполнен цветами и красками.
- О! Юный оборотень! Слышал, что, когда ваш мир разорвался, пришло несколько других рас, но не знал, что все так любопытно.
- Простите?
- Ну, разговариваешь в волчьем обличии, и разум не теряешь, и вообще сейчас не полнолуние.
- У нас и ночи то нет.
- Да, знаю. Ночь осталась в другой половине мира.
- Так, что вы делаете?
- Сшиваю. – Ящер улыбнулся, рассматривая мою потерянную морду. – Миры ваши сшиваю обратно.
- И много осталось?
- Да, достаточно. Миры сшивать вообще довольно долго и трудоемко. К тому же мы не сразу ваш разрыв заметили.
- А можно… Можно посмотреть ту, другую половинку нашего мира?
Ящер посерьезнел, взглянул на шумящих охотников.
- Эти по твою душу пришли?
- Да.
- Ясно. Мне говорили, что не ровно мир порвался. Значит, правда. В вашей половине больше зла осталось. Проходи. Когда зайдешь, сразу другой разрез увидишь.
- Спасибо! – ответил я и прыгнул в белое – белое. Как можно скорее, пока этот странный ящер не передумал.
Внутри оказалось еще много таких же ящеров и разрезов.
Некоторые ящеры огромным ножом резали ткань мира. Другие тянули друг к другу края разрезов, третьи сшивали. Совсем рядом со мной находилось еще один разрез, от которого к моему тянулись толстые нитки.
Я вошел туда.
Ночь.
Небо было усыпано звездами.
Звездами моего старого мира. Я уже почти забыл, как выглядит ночное небо. Я уже почти забыл, как выглядит ночь. Все темно и тихо. Дует теплый ветер, пускает волны по травному полю, на котором я оказался. Где-то вдалеке виднеются громады деревьев. Они мерцают в темноте, добавляя света в эту половину мира.
Мне всегда было страшно за эту часть нашего мира. Ну как, как жить без солнца? А оказывается, тут было намного легче, чем там. Воздух пах свежестью. Каждая травинка излучала свой, собственный тусклый цвет. И все поле от этого переливалось разными цветами.
Я очень долго сидел и вдыхал ночной воздух.
Наконец, оглянулся на белый разрез, встал на ноги, встряхнулся и побежал, куда глаза глядят.
А глядели они на край поля, где было света больше, чем в других местах. Может, деревня?
Да, действительно.
Дома были деревянные, Перед входом каждого дома мягко светился большой шар. Чего? Не знаю.
Но самое удивительное, что в деревне не спали. Слышался детский смех, разговаривали жители, где-то переругивались муж с женой.
Хотя, почему это удивительно. У них же постоянно ночь. Интересно, а как они узнают про смену суток? Мы-то ориентировались по солнцу. А луна намного более непостоянна.
Я несколько раз обошел вокруг деревни, но входить в нее боялся. А как отреагируют местные жители на такое чудо-юдо, как я? И обратно оборотиться не могу – одежды нет.
Наконец, я выбрал наблюдательный пункт, уселся там и стал наблюдать за деревенской жизнью. Надеясь, возможно, что решение, что мне делать, придет само собой.
Я даже не знал, есть ли здесь оборотни. Я даже не знал, есть ли тут измененные. Может, на их половине все пошло совсем по-другому? Может, у них изменилась только природа, а люди остались людьми? Я ничего не знал. Вообще ничего.
Тихий шелест привлек мое внимание слишком поздно. Я не успел даже отпрыгнуть, когда на меня… рядом со мной с неба упало нечто.
Нечто… оказалось девушкой. С… крыльями?
- Привет! – Сказала она мне. – Ты кто? Ты чей? Я за тобой наблюдаю уже несколько часов. Не опасен? – Она аккуратно протянула руку и почесала мне за ухом.
Ее руки были странно удлинены, но это не казалось уродливым. И из рук росли перья. Белоснежные, полупрозрачные, мерцающие. Каждое перышко нежно светилось в темноте.
- Не опасен. – Ответил я.
- Ой! Новый вид? Говорящий волк? Как здорово! У нас таких еще не встречали! – улыбнулась мне девушка. Я замотал головой:
- Человек я.
- Человек?? Издалека пришел? У нас в окрестностях нет таких, которые в волков превращаться умеют.
Ее волосы свободно лежали растрепанными на плечах, чуть сияя на кончиках и привлекая внимание. У нас, в дне, женщины всегда ходили с закрытыми волосами – простоволосой ходить было неприлично. И я уже не помню, до разрыва была эта традиция, или образовалась уже после него. Она сидела, обхватив руками колени, и казалось, что ее обнимает огромная птица. Перья спускались до самой земли, шевелясь в такт ветру и ее дыханию.
- Издалека. А у вас как умеют?
- У нас в основном крылатые живут. – Улыбнулась девушка. - Правда, женщины. Мужчины бескрылы, зато создают свет.
Интересно. Одним из дневных изменений было умение создавать тьму.
- А крылья всегда такие? – спросил я, кивнув на ее руки.
- Нет, конечно! – Засмеялась девушка. – Их убрать можно. Смотри.
Девушка напрягла руки, и они начали медленно уменьшаться, возвращаясь к нормальным, человеческим размерам. А перья разлетелись в разные стороны и медленно истаяли в воздухе.
- И все! Превращайся в человека, пойдем в деревню, знакомиться!
- Я… не могу, - смутился я. – У меня нет одежды.
- Тогда так пойдем. – Девушка поднялась на ноги. – Лишняя одежка – не день, найдется.
У нас говорили с точностью наоборот. Не ночь, найдется. Я встал, встряхнулся, и пошел за девушкой.
- А как тебя зовут? – Спросил.
- Романа. Можешь звать Ромой. – Улыбнулась она.
- А я – Вернен. Вер.
- Приятно познакомиться, Вер.
- Взаимно, Рома.
Свет деревни становился все ближе, и мне уже совсем не было страшно. Откуда-то пришло знание, что все будет хорошо. Может, проснулось звериное чутье? У меня его никогда не было.
Девушка шагала легко, как будто у нее были еще одни крылья, невидимые. И ее не пугали ни присутствие чужака, ни длина моих зубов.
Меня так же встретили в деревне. Открыто, без злобы. Как будто к ним каждый день приходили оборотни.
Дали одежду, усадили за стол. Научили жить в ночных лесах, видеть свет в безлунной темноте.
Удивительно, как мало злобы было в этих людях! Настолько же мало, насколько много было ее в людях дневной половины. Я наслаждался радушием, добротой, которой не видел с тех самых пор, как появился волк внутри меня. Я старался стать таким же, как эти люди. Не знаю, получилось ли.
Мое призвание – охота. Я умею выслеживать дичь лучше всякой собаки. Именно этим я и занялся. Охотился в ночи, приносил еду в деревню. Чтобы дальше продолжали крылатые девушки носиться в небе, а юноши учиться создавать огромные светящиеся сферы. Чтобы им не надо было знать, что такое смерть.
А потом, спустя много лет, когда моя жизнь там уже мне самому казалась лишь сном, однажды вечером взошло солнце.
@темы: читабельно, рассказы